Давно было дело. Жил один хан. От безделья и скуки у него что ни день - новая прихоть и причуда. Совсем извел окружающих. Житья от него не стало. Для каприза и забавы не жалел хан и родной своей дочери.

Все уже, казалось, перепробовал хан, чтобы развлечь себя, а все скучно ему. Все выдумывает что-нибудь. Вконец замучил подданных.

Однажды надумал хан новую затею. Объявил, что выдаст замуж дочь свою за того человека, который в один присест расскажет ему без единой запинки 72 небылицы и ни одного слова правды. А кто начнет да собьется, тому не то что дочери ханской, а и света белого не увидеть. Жестокий был хан.

- Могу,- говорит, посмеиваясь,- рассказать хану 72 небылицы, неправды.

Гонит стража бедняка - куда ему! Однако, подумав, доложили хану. Удивился хан, разгневался:

- Бедняк, черная кость, а тоже лезет, с сыновьями нойонов тягаться хочет.

Но все же любопытство овладело ханом. Велел он впустить молодого человека.

- Расскажешь,- спрашивает хан,- 72 небылицы?

- Конечно,- отвечает батрак,- это дело нетрудное. И начал батрак:

- Родился я раньше отца. Взял неродившегося верблюжонка, привязал его за шею к невыросшему дереву. Сделал ручку-плетку из нескрученной веревки, пошел пасти табун своего пра-пра-прадеда. Жара была страшная, земля льдом покрылась, идешь и скользишь. От жары табун в разные стороны разбегается. Воткнул я плетку в землю, лег под ее летней тенью да так крепко уснул, что проснулся осенью. Посмотрел на табун - нет гнедой лошади - кобылицы, водительницы табуна, у которой брюхо величиной с земной шар, а уши как крыша кибитки. Пошел искать гнедую лошадь-кобылицу; гляжу - она на лугу ожеребилась.

Поехал за своей бритой головой. Еду, обливаюсь потом, приехал, вижу - нижняя часть головы ко льду примерзла. Взял я бритую голову, подбросил ее за волосы раза три, надел голову на свое место. Поехал в разные стороны, приехал к кибитке, сошел с коня.

В кибитке той убили муху и готовили угощение. Жирная была черная муха. Наелись все досыта, а остаток мухи в семидневный запас припрятали, а остаток от запаса все родственники и знакомые хозяина кибитки ели и сыты остались.

Жиром мушиным намазал я один свой сапог, а другой забыл смазать. Встал я наутро - с левой ноги смазанный жиром сапог здесь, а несмазанный, с правой, убежал. Воткнул я в один сапог обе ноги, побежал искать второй сапог. Бежал-бежал, до ставки хана добежал. Смотрю, а сбежавший сапог у того хана служит, подносчиком водки сделался. Взял я убежавший сапог, обеими руками отхлестал его по щекам, надел тот сапог с правой ноги на левую ногу, ушел.

Пошел дальше - у другого корня невзошедшей полыни лежит нерожденный зайчик. Не видя того зайчонка, ударил я его, а потом, не держа руками, привязал к седлу.

Пошел дальше. Шел-шел, а потом - надоело; стал я и заснул стоя. Сплю крепко, да во сне чувствую - дерется кто-то в ногах у меня. Вздрогнул от страха, открыл глаза, гляжу: сапоги мои друг с другом дерутся.

- Из-за чего деретесь?- спрашиваю. Отвечает правый сапог:

- Почему ты смазал левый сапог мушиным жиром, а меня обидел? Вот мы и деремся.

Проспал я суток пять. Проснувшись наутро, почувствовал жажду, зной стоит, жара жгучая. Добежал по воздуху до степного ключа-родника, бившего фонтаном. Подбежал и вижу: замерз фонтан от жары и зноя, как кочан капусты. Лед толстый, крепкий, пробить его нечем.

Думал я, думал, догадался: сорвал свою голову с шеи, размахнулся, ударил об лед - молния сверкнула, распался лед, тут я водой хлынувшей напился. Когда надевал голову, посмотрел на нее, а голова подмигивает мне, зубы скалит, посмеивается, дал ей щелчок и снова надел.

Отдохнуть хотел, да не пришлось. Два больших кургана затеяли спор, кто из них старше. Спорили-спорили да в драку пустились. Пыль кругом стоит, земля трясется, от ударов по степи малые курганчики, что шишки выскакивают. Ушел я от драчунов, опять по дороге путь свой держу.

Только прошел немного и вижу - стоит вверх ногами кибитка. Зашел в нее - глазам не поверил: пир горой идет, один сапог мой разносит гостям водку, нож мой мясо режет и пирующим раздает. Увидели меня сапог и нож, обрадовались:

- Хозяин, хозяин наш пришел.

Угощать меня стали: сапог водку подливает, нож мясо подносит. Наелся, напился, выспался сладко, пошел наутро дальше. Иду, по пути сладкий тёрн зеленый срываю и кушаю. По дороге мимо меня одной лошадью запряженная тройка промчалась.

Не вытерпел хан:

- Да, может, верблюд твой,- кричит,- слабый да маломощный был! Отвечает батрак:

- Нет, хан, верблюд мой сгрызал на корню дерево сосновое, так что дерево и покачнуться не успевало.

- Да может,- не унимался хан,- дерево-то низкое да тонкое было!

- Нет, дерево то в 150 обхватов было, а как кинул его верблюд в худук глубиной в 65 саженей, так дерево еще на 15 саженей над колодцем торчало.